Владыка митрофан. Про русскую армию, церковную симонию и многое другое… - KALAKAZO — LiveJournal

Увы, мат в России стал чуть ли не национальным достоянием. Услышать его можно везде и всюду, от людей всех возрастов и профессий. Причем одни матерятся потому, что уже не умеют говорить по-другому, другие делают это, подражая окружающим или, как подростки, назло учителям с родителями.

По мнению отца Митрофана (Баданина), епископа Североморского и Умбского , матерясь, неверующий народ купается в словесной скверне, которая разрушает его души изнутри. Казалось бы, Митрофану, в прошлом — офицеру Северного флота, мат не должен быть чужд, но позиция у священника жесткая!

— Если Бога нет, то все позволено, а значит, можно говорить эти ужасные слова, которые пришли к нам из язычества, — рассказывает владыка Митрофан на страницах своей книги «Правда о русском мате». — Человек привыкает к ним потому, что в них энергия зла. Эта зависимость подобна наркотической. Без мата сквернослов уже не может ни мыслить, ни действовать. Сила мата придает ему кураж и … подчиняет Князю Тьмы. Мат с духовной точки зрения – это антимолитва.

До революции почти не матерились

Епископ Североморский изучил множество документов и пришел к выводу, что мат укоренился в нашей стране после гибели Российской империи. До 1917 года русским людям не было свойственно материться, так как они были верующими, а религия строго запрещала им сквернословить.

— Мой прадед 12 лет отслужил со знаменитым адмиралом Макаровым, был в его специальной команде, в которой разрабатывались новейшие типы вооружения – морские мины, торпеды. Он прошел две кругосветки, начинал с простого матроса. Так для него самое страшное ругательство было слово «чумичка». То есть поварешка! Вот когда прадеда уже выведут окончательно, досадят, он назовет тебя чумичкой. Вот все, что он мог себе позволить. Потому что люди были верующие, и греха сквернословия совершать им было нельзя, — продолжает владыка.

Это словесное проклятье!

— Сейчас отдельные защитники матерного слова любят ссылаться на берестяные грамоты древнего Новгорода, где была замечена обсценная лексика. Но сразу заметим: из тысячи с лишним грамот, найденных археологами, эти нечистые слова найдены только в четырех. Это совсем немного, — пишет отец Митрофан.

– Те словосочетания, которые сохранились как матерщина, использовались в языческих обрядах как магические заклинания, средство привлечения нечистых духов. Одним из важнейших предназначений этих слов было наведение порчи на врага, проклятие его рода. Недаром все эти слова были так или иначе связаны с детородынми органами и процессом воспроизводства. В болгарской хронике XIII-XV веков слово «изматерили» означает вовсе не «обругали», а именно «прокляли».

Водораздел между жизнью и смертью – по нецензурщине

Отец Митрофан уверен, что советская власть специально внедряла мат в жизнь народа. Во-первых, для того, чтобы разрушить его духовность. А во-вторых, матерщина служила инструментом принуждения людей к изнуряющей работе во время коллективизации и индустриализации.

— Это была позиция! Глубокая духовная позиция советской власти. Об этом писал еще академик Лихачев: свой – это тот, кто матерится! Как в лагерях отличали — кто не матерится, тот не наш. Их и расстреливали в первую очередь, потому что такой человек не поддерживает этот режим. То есть, он затаившийся враг. Вот где проходил рубеж между жизнью и смертью. Материшься, тебе должность дадут. А некоторые стояли до конца и были расстреляны, — печалится автор. — Лихачев знал, о чем писал, так как сполна хлебнул лагерей.

«Матюки превратят тебя в москаля»

— Тяжелое грязное слова мата почти победило российский народ. Грех языка, похотливых, скабрезных слов обрел в России статус нормы. И уверенно и нагло претендует на некий героический символ российской духовной традиции, — сокрушается епископ. – На этом нашем печальном заблуждении успешно спекулируют националистические силы бывших республик СССР, умело разыгрывая, надо признать, справедливое утверждение: «Жить с Россией, значит, жить в матерщине», «В России матом не ругаются – на нем разговаривают», «Матюки превратят тебя в москаля».

Путь к быстрому старению?

Мнение церковного иерарха подтверждают научные исследования. Например, многие – от биологов Ленинградского университета до школьников — проводили такой эксперимент. Одну часть зерен пшеницы полили обычной водой (или святой), а другую — той, над которой специально ругались матом. Так вот, зерна первой группы успешно взошли, а обруганные не смогли. А еще установлено, что при замерзании структура оскверненной воды меняется, она становится похожей на мутный сгусток какой-то субстанции.

— Учитывая, что наше тело на 90% состоит из воды, можно понять, что происходит с нашим организмом при столкновении с этими словами. Мы становимся больными, что видно хотя бы по призывникам. Это страшная беда, мы деградируем, наши гены мутируют под воздействием этой страшной силы, — продолжает епископ Митрофан. — Особенно опасно сквернословить и в подростковом возрасте, когда формируются важнейшие функции организма и в целом личность человека.

А еще автор монографии пришел к заключению, что матерящийся мужчина быстрее становится импотентом, а у женщины меняется гормональный фон и она превращается в мужика. Кроме того, матерщинник со стажем быстрее стареет и выглядит намного хуже своих сверстников.

В армии и на флоте нет стержня веры

— С печалью следует признать, что наиболее стойкие традиции повседневной матерщины сложились в армии и на флоте. Сейчас, когда идет речь о введении института войсковых священников, о необходимости духовной перемены в армейских коллективах, возвращении чистоты в души воинов, самым явным препятствием этому процессу станет привычка материться, — уверен бывший флотский командир,а ныне священник. – Просто диву даешься, с каким упоением моряки российского флота изливают друг на друга эту словесную грязь. Этот ублюдочный язык страшно не вяжется с мужественной красотой морской службы, старинными морскими традициями, благородной строгостью морской формы.

Современная армия и флот стоят перед огромной проблемой – духовной пустотой бытия. Та составляющая веры Христовой, которой так была сильна русская армия в прошлом, сегодня практически полностью отсутствует. Ребята лишены самого главного оружия воина – стрежня веры… Почему все таки этак гнусная традиция мата, принесенная революционными матросами, опьяневшими от офицерской крови и вседозволенности 1917 года, оказались для нас дороже традиций российского офицерства, традиций святого адмирала Федора Ушакова, генералиссимуса Суворова, адмиралов Нахимова, Синявина, Макарова?

Слово спасения

«В январе 1994 года группа разведки спецназа ВДВ, уходя от преследования отрядов чеченских сепаратистов, укрылась в полуразрушенном здании университета Чечни. Здесь спецназовцы обнаружили нашу пехоту – несколько пацанов-срочников с капитаном во главе. Объединившись заняли круговую оборону и приняли бой. Через сутки стало понятно: подмоги не будет. Патроны практически у всех закончились. И нас все сильнее стало охватывать чувство обреченности.

Тут же пришла мысль: надо решаться на прорыв. Мы, офицеры, хорошо понимали, что эта попытка безнадежна, тем более со срочниками, совсем еще детьми… Все приготовились к броску в вечность. Вокргу нас вараг постоянно голосил свое «Аллах акбар!», давя на психику и пытаясь парализовать волю. И тут мы как-то разом решил, что будем кричать «Христос Воскресе!» Это было странное, подсказанное извне решение. Не секрет, что во всех предельных ситуациях той войны мы обычно орали диким яростным матом.

А тут освсем противоположено – святое «Христос Воскресе!» И эти удивительные слова лишили нас страха. Мы вдруг почувствовали такую внутреннюю силу, что все сомнения улетучились. С этими словами мы бросились в прорыв, началась страшная рукопашная схватка… Выстрелов не было, лишь звуки страшных ударов. В результате мы прорвались. Все до единого! Да мы все были ранены, но все были живы. И я точно знаю, что если бы пошли на прорыв с нашим традиционным матерным криком – все бы там полегли».

Эти воспоминания бывшего бойца спецназа ВДВ Николая Кравченко, а ныне священника православной церкви, работающего в войсках, епископ Митрофан не зря поместил в книгу. По его мнению, эта история — один из признаков того, что на Руси завершается период духовного безвременья, что пора всем вернуться к истокам нашей великой страны. А начать надо хотя бы с отказа от мата.

Митрофан, епископ Североморский и Умбский (Баданин Алексей Васильевич) Дата рождения: 27 мая 1953 г. Дата пострига: 11 июня 2000 г. Родился 27 мая 1953 г. в Санкт-Петербурге. Крещен в младенчестве в Никольском Морском кафедральном соборе Петербурга. В 1976 г. окончил Высшее военно-морское командное училище и в звании лейтенанта ВМФ убыл на службу на Северный флот. С 1979 г. - командир кораблей различных классов. В 1995 г. окончил Военно-морскую академию. В 1997 г. демобилизован в звании капитана 2-го ранга. С 1998 г. - пресс-секретарь епископа Мурманского Симона и руководитель издательства Мурманской епархии. Основатель и первый редактор газеты Мурманской епархии «Православная миссионерская газета». В 1999 г. поступил в Православный Свято-Тихоновский богословский институт (ныне Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет), который окончил в 2005 г., поступив в аспирантуру. В 2000 г. получил благословение от архимандрита Иоанна (Крестьянкина) на принятие монашества. 11 июня 2000 г. архиепископом Мурманским Симоном пострижен в монашество с наречением имени Митрофан в честь свт. Митрофана, первого патриарха Константинопольского. 13 июня 2000 г. рукоположен во диакона, 25 июня того же года - во пресвитера. 28 марта 2007 г. возведен в сан игумена. До избрания во епископа являлся настоятелем Успенского прихода с. Варзуга, благочинным Терского округа, председателем комиссии по канонизации святых Мурманской епархии. В 2009 г. присвоена ученая степень кандидата богословия за защиту диссертации, подготовленной на кафедре истории Русской Церкви ПСТГУ (тема «Житие преподобного Трифона Печенгского и история Печенгского монастыря в свете новых и малоизученных исторических документов»). С 2010 г. - член Союза писателей России. Решением Священного Синода от 2 октября 2013 г. (журнал № 111) избран епископом Североморским и Умбским. Наречен во епископа 1 ноября 2013 г. в домовом храме Патриаршей резиденции в Чистом переулке в Москве. Хиротонисан 24 ноября за Божественной литургией в храме Сошествия Святого Духа в пос. Первомайское г. Москвы. Богослужения возглавил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Решением Священного Синода от 25 декабря 2014 г. (журнал № 138) утвержден в должности священноархимандрита Свято-Троицкого Трифонова Печенгского мужского монастыря поселка Луостари Печенгского района Мурманской области. Образование: 1976 г. - Высшее военно-морское командное училище. 1995 г. - Военно-морская академия. 2005 г. - Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет (кандидат богословия). Епархия:Североморская епархия(Правящий архиерей) Научные труды, публикации: Слово архимандрита Митрофана (Баданина) при наречении во епископа Североморского и Умбского. Житие преподобного Трифона Печенгского и история Печенгского монастыря в свете новых и малоизученных исторических документов (кандидатская диссертация). Автор 19 книг и 29 статей (в том числе в «Православной энциклопедии») по истории Крайнего Севера, богословию и агиографии. В частности, написана и издана книга "Правда о русском мате".

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

Здравствуйте, владыка! Мы рады приветствовать Вас в нашей московской студии, нам очень приятно, что Вы сегодня с нами. Я уже в предвкушении очень интересной беседы, потому что Ваша личность и Ваше послушание, Ваш жизненный путь, думаю, являются примером для многих наших телезрителей, наших сограждан. И я бы хотел начать вот с чего. Известно, что Вы 26 лет провели профессиональным военным моряком на Северном флоте. Владыка, расскажите, пожалуйста, когда начался Ваш путь к Богу? Это возникло уже после службы, во время службы? Либо у Вас есть какие-то особые духовные корни, особые духовные традиции?

Дело в том, что я потомок профессиональных военных моряков, еще мой прадед служил с адмиралом Макаровым; мой отец - капитан первого ранга, подводник, участник войны; и брат у меня тоже морской офицер в прошлом (сейчас он рукоположен в сан дьякона; это младший брат). Поэтому мне на роду было написано продолжить династию, других вариантов не было. Что касается пути к Богу, то это совсем уже иная стезя. В XX веке военная служба с путем к Богу никак не была связана, то есть это было исключено.

- Более того, нужно было состоять в партии.

Безусловно, командир не мог быть не в партии. Это уже было очень сомнительно и ненадежно; многое не доверялось, если офицер не вступал в партию. А если бы он еще сказал, что он верующий, то его карьера закончилась бы - и он был бы демобилизован. На моем веку были такие случаи, когда люди приходили к вере и с ними однозначно расставались. Поэтому, конечно, приход к вере и мое служение профессиональным военным никак не были связаны. Тем не менее первые шаги, я думаю, были связаны с морем.

Уже позже, когда я занимался историей Кольского Севера, житиями святых Кольского Севера (это была для меня некая особая деятельность - открытие того, что было от нас скрыто в течение XX века, некоей святыней под спудом), я обнаруживал удивительные примеры морского богоискательства. Казалось бы, такая экзотическая область духовного искания, но, оказалось, она была очень развита на нашем Северном Поморье среди поморов, профессиональных мореплавателей Севера. То, что было открыто еще во времена кельтского, ирландского монашества… Вот этот Брендан Мореплаватель, монахи на корабле, которые уходили искать неведомые земли для проповеди, а в общем, открывать для себя путь к Богу…

Я это все обнаружил, удивительным образом все это сохранилось в нашем поморском духовном наследии; я с ним соприкоснулся воочию, потому что, приняв монашеский сан в 2000 году (я демобилизовался в 1997 году), я пришел в полной мере к осознанию своего нового жизненного пути, нового выбора. И когда принял монашество и священный сан, я был верно и мудро отправлен служить в очень далекие поморские селения, недоступные, без дороги.

- Простым приходским священником?

Да, восстанавливать все разрушенные в XX веке, этим лихолетьем, древние деревянные поморские храмы, чем я, собственно, и занимался в течение долгих лет. И именно там я для себя открыл, что есть, оказывается, определенный дух поморского мореплавания как некий образ богоискательства. То есть уставы наших поморов всегда начинались с таких очень важных заявлений. Например, прямо в уставе поморских мореплавателей написано, что человеку на море страшно, ибо он перед ним как перед Самим Богом. А поговорки? «Кто в море не хаживал, тот Богу не маливался»… Они это постигали ежедневно, потому что тогда не было могучих лайнеров, сейнеров.

- И даже могучие лайнеры порой терпят кораблекрушение.

В том-то и дело, но тогда, в те времена, они плавали на карбасах, сшитых корнями можжевельника (вот такие суденышки)... А что такое Север и как там меняется погода? И как там человек, который только что вот живет и рыбу добывает хорошо - и тут же уже понимает, что пришел смертный час? И вот это особое состояние духа, постоянной готовности предстать пред Господом, формировало совершенно особую генерацию людей. Представьте, одно дело хлебопашец, который стоит на твердой земле, все у него нормально, здоровье позволяет, он еще проживет, детей нарожает... А другое дело, когда человек каждый день выходит в море...

- Но море его кормит.

А без него там ничего нет, там же ничего не растет, они живут только за счет рыбы. Поэтому помор обязан каждый день выйти в море, каждый день он прощается навсегда. Для меня было удивительным это обнаружить, вот эту культуру поморского мореплавания и вот этот дух, когда самое первое, что человек с собой берет в море, - это не снасти (нынешние рыбаки возьмут и выпить, и закусить), а белую рубаху, смертную рубаху. Потому что он готов к тому, что если придет такой момент, он должен успеть ее надеть и сказать: «Господи, в руки Твои предаю дух мой...» И на этом закончится его земная жизнь.

Вот это для меня было очень важным, потому что я, анализируя свой опыт плавания на более современных судах, более надежных, тем не менее понимал, что постоянно было это ощущение. Все-таки Север, полярная ночь. Идешь, есть средства навигации; ты что-то видишь, но чего-то и не видишь. Можешь вот сейчас на что-то наткнуться, налететь, на тот же айсберг, отломившуюся льдину, которая пробьет сейчас борт - и начнется непонятно что; борьба: как она еще сложится и к чему это приведет? И были всякие случаи, которые подвигали к этим размышлениям о бренности жизни, о ее конечности. И что ты перед морем - как перед Самим Господом, как говорили наши предки.

Были случаи очень серьезные. У меня был такой случай в 1985 году, когда я перегонял корабль на ремонт в Польшу. Корабль был польской постройки, я должен был выйти из Баренцева моря, а оказаться в Польше, то есть обойти Скандинавию, пройти в Балтийское море. И мы попали в очень тяжелый шторм, в котором погибло немало судов (мы читали потом извещение мореплавателям). У нас была очень тяжелая ситуация, корабль старый, изношенный, выходило из строя оборудование, началась масса проблем - как говорят, цепочка, одна за другой.

Это была страшная ночь. И я понимал, что все взгляды обращены на меня как на командира. То есть как в английской поговорке: только Бог выше командира. И я вот это тогда очень остро почувствовал, что все надеются на меня, а я? Что я? Просто сам по себе тут главный? Я понял эту важную мысль, что есть нечто, без помощи чего мы сейчас не спасемся. Потому что ситуация нарастала катастрофически. И я, как командир, получал доклад со всех постов, и только один я знал, что фактически делается (каждый на своем посту и выполняет свой долг, но он не знает, что вокруг, знаю только я). И я понимал, что приближается очень тяжелая ситуация, что мы можем в эту ночь закончить свой земной путь.

Именно тогда, в такие моменты, у меня появлялось первое понимание того, что я должен как-то это дело правильно осознать, я должен изменить свою жизнь. И я помню, что давал какие-то внутренние обещания: «Спаси нас, и я, конечно, что-то постараюсь изменить, я буду другой». В какой мере я выполнил это обещание тогда, в советское время? Наверное, прямо скажем, не в полной, если можно так вообще сказать. Тем не менее такие обещания я уже тогда дал. То есть это, конечно же, было услышано Господом. Видимо, именно тогда закладывалось то, что в конечном итоге привело меня к архиерейскому сану. Море, конечно же, сыграло свою роль.

Видите, как получается: имел Господь замысел о Вас, и вот так произошло. А когда Вы принимали монашеский постриг, Вы, наверное, даже и не думали о том, что, возможно, придется быть епископом и так часто бывать в Москве?

Нет, однозначно. Я думаю, что тот, кто принимает монашеский постриг, собираясь стать епископом, напрасно тогда идет на этот путь. Путь монашества не предполагает никакой власти, это, наоборот, измена монашеским обетам. Эта проблема всегда стояла в Церкви, и отцы об этом говорили. И попускали просто по церковной икономии, что монахи становятся епископами, хотя по сути своей не должны они этим заниматься. Понятно, кто такой монах. Какие там властные функции, какие там административные ресурсы? Он должен быть далек от этого. Поэтому я принимал монашество именно для того, чтобы искупить свою предыдущую жизнь. Для меня это было важным.

То есть для меня было очень важным услышать ответ у святых отцов, что такое монашество, почему это не таинство. Часто задают такой вопрос: почему монашество не таинство? Куда бы выше? Человек такой шаг делает, почему же это не таинство? Оказывается, отцы говорят, что это очевидное таинство покаяния, только высшая его степень - выше невозможно покаяться. Вот что для меня было важным: что я сделал правильный шаг.

Мне очень хотелось покаяться в своей предыдущей жизни. Это не значит, что я был каким-то полным мерзавцем, нет. У меня была прекрасная семья; надеюсь, что я выглядел вполне достойным офицером, но вся безбожность этой жизни, весь дух того мира XX века, Советского Союза вопили о покаянии. И я в полной мере согласен, что выше покаяться, чем приняв монашество, человеку невозможно. Он умирает для прошлой жизни, он меняет даже имя, его уже нет, умер, скончался. Бывает, меня называют врачи, смотря в документы: «Алексей Васильевич». Я говорю: простите, Алексей Васильевич скончался, я очень прошу, не тревожьте прах покойного, называйте меня, пожалуйста, вот так-то и так-то.

…Когда я выполнял свой долг в знаменитом поморском селе Варзуга, расположенном среди скал (это древнейшее поморское село), я уже там все приготовил, место под рябинкой между двумя храмами, мною восстановленными, и уже меня называли Митрофан Варзужский. Я думал: вот когда-нибудь напишут так на моей могилке...

- Храмы, наверное, приходилось восстанавливать и собственными руками?

Ну конечно. И это чудо Божье! Там же разоренные села, совершенно без копейки денег, люди живут на подножном корму: что выловили и что в лесу собрали (грибы, ягоды), то и есть, больше ничего нет. Сейчас-то уже по-другому, сейчас села ожили, слава Богу, время радикально меняется. Но когда я туда пришел, это было полное уныние, такое было отчаяние у людей, что рухнуло то, чему они посвятили жизнь. Мы с вами даже не можем в полной мере этого прочувствовать, как люди в настоящей глубинке пережили катастрофу развала Советского Союза и крах тех идеалов, которым они честно служили. Я вот это застал там, увидел и только там понял, какая вообще произошла страшная катастрофа в истории нашей страны; она началась в 1917 году (не в 1991-м), а в 1991-м логично закончилась.

- Сейчас началась, наверное, какая-то новая эра?

Сейчас люди по-другому относятся… Мы же видим, насколько по-другому. Мы видим даже по ситуации с футболом.

Да, это очень интересная тема касательно спорта и того, что произошло совсем недавно на футбольных полях нашей страны. Я еще обязательно вернусь к этой теме.

Вы стали епископом, прошли этот действительно интересный путь (это, наверное, материал для многих книг), сейчас Вы правящий архиерей епархии. Североморск - база Северного флота нашей страны. Какая сейчас работа проводится в Вашей епархии? Какие отношения с моряками? Тем более Вы не понаслышке знаете, что такое флот.

- А ведь действительно есть, наверное, еще те люди, которые помнили Вас?

Это уже уровень главкома, нынешнего Владимира Ивановича Королева, с которым мы в очень добрых отношениях, мы заканчивали с ним одно командное училище, но даже он младше меня. Командующий флотом значительно младше. То есть все-таки это уже уровень генералитета. И, конечно, уровень понимания и моего взаимодействия с ними на сегодняшний день очень достойный. У нас взаимопонимание, потому что нам не надо друг другу что-то объяснять, мы, как говорится, одной крови, и есть уровень доверия с их стороны. Конечно, я очень ценю, что они доверяют мне. Потому что для них важно увидеть то, что я не лгу.

Когда я принимал это решение, меня же многие знали, это целая когорта всех моих офицеров, вместе делавших карьеру, переходивших с должности на должность, друг друга знающих. Это все единая общность. И вдруг один из них совершает такой шаг. Естественно, у всех возникает мысль: «Беда-то какая, надо же, такой был хороший офицер, и вот крыша у него поехала; ну, случается, что ж, всяко бывает». И убедиться в том, что не крыша поехала, а что как раз я понял что-то большее, что они пока еще для себя не открыли, - для них это очень важно сейчас.

Поэтому когда Его Святейшество меня туда отправил, он именно с этой мыслью меня напутствовал: он очень надеется, что та активная работа, которая сейчас идет в армии и на флоте по созданию института военного духовенства, получит новый импульс именно на Северном флоте. Что, собственно, я и пытался по мере своих сил исполнять. Уже пять лет, как я возглавляю эту епархию. То есть именно на нашем флоте, на нашем опыте мы достигли необходимого уровня взаимодействия, взаимопонимания, в том числе и оформили необходимые документы.

То есть существует понятие «регламент работы священника» в течение дня, недели, месяца, года, чтобы командованию было понятно, чем занимается священник. И чтобы планы командования согласовывались, когда выделить время для работы, ведь график жесткий, там не вставить никакое мероприятие. Надо было всем немного подвинуться, как говорится. Мы же сталкиваемся здесь с двумя самыми ортодоксальными структурами России, то есть с теми, которые очень берегут свои традиции и не хотят ничего менять.

- И иногда даже похожи по некоторым моментам.

Безусловно, похожи. Поэтому мы и можем найти общий язык, но у них свои проверенные уставы, своя форма, даже свой язык (корабельный, веками установленный). Они никогда не назовут туалет туалетом, а гальюном; это понятно. Я помню, отец придет домой: «Так, я в гальюн». Все думают, куда же это он собирается уйти, в какое страшное место с таким названием?

Поэтому то, что мы сейчас достигли, - это является в определенном смысле образцовым для последующего внедрения в других направлениях работы военного духовенства. Северный флот и вообще весь флот и вся наша структура вооруженных сил работают сейчас в чрезвычайно напряженном режиме. Мы должны понимать, что те достижения, которые мы сейчас демонстрируем и которые стали очевидны всем нашим потенциальным друзьям или заклятым партнерам, не на пустом месте возникли, это дается потом и кровью. Надо же понимать, что тот уровень, масштаб тех возможностей, которые имел флот того же Советского Союза, не идут в сравнение с нынешним флотом, от него осталась после 90-х годов совсем небольшая часть. А задачи, которые сейчас ставятся, ровно такие же, как стояли перед флотом Советского Союза, который имел кораблей на порядок больше.

- А сейчас не хватает просто?

Сейчас просто ребята работают на износ. Англичане смеялись: вот там «Кузнецов» идет, дымит, да что может эта развалюха? А показали такой уровень, какой им и не снился. Наши священники в Сирии - это был первый опыт. Священники ходили на учения, на визиты, на присягу - ну что не пройтись? А на войну? Ходили в Чечне. А на морскую войну ходили? Не ходили. И это решение принималось на самом верху. Я доложил командующему: «Готовится отряд боевых кораблей, такая серьезная операция, а священник-то пойдет?» И вдруг все: «А, точно, а как же так? А что же это мы? А давайте-ка на коллегию в министерство доложим». Всё, срочно, немедленно, вопрос был решен моментально. Из отпуска вызвали даже священника, это было время отпусков. Четыре месяца провел он там. Это колоссальный опыт.

То есть как настоящий моряк в военном походе сопровождал. Но это была нагрузка запредельная для священника. Мы видим, как трудятся ребята, но мы увидели, насколько тяжело священнику. Когда мы встретили нашего дорогого отца Сергия после четырех месяцев работы, от него осталась одна треть. Я просто на него смотреть не мог без слез. То есть он просто весь был настолько изможден! И не физически, а морально. Потому что, к сожалению (что ж мы тут будем неправду говорить), дух остался на флоте во многом прежний, советский, принципы взаимоотношений остались те же. Все это настолько заложено в командных училищах и передается по наследству, что изменить вот так, щелчком, это невозможно.

- А вернуть какой дух нужно? Который был до семнадцатого года?

Который до семнадцатого года был.

- А какой это дух?

Дух уважения. Дух Советского Союза и армии, флота - дух хамства. То есть командир - это такой матерщинник-горлохват, который всех за глотку держит, орет и кроет. Это что такое вообще? Я вернулся на флот и понял, что срочно должен написать книгу; я озаглавил ее «Правда о русском мате». Это сейчас бестселлер. Святейший одобрил и сказал тиражировать, распространять. Одна Троице-Сергиева лавра выпустила столько, что раздают везде, где только можно, бесплатно. В Симферополе я был, тоже вижу: лежат везде. Переиздают, тиражируют, потому что это же колоссальная проблема. Какая может быть молитва на корабле, если там без мата вообще и разговора нет? И священник на четыре месяца туда погружен. Ему даже негде уединиться и не с кем поговорить, нет единомышленника. Мы уже для себя решили, что в такие походы одного посылать нельзя.

- А батюшка семейный?

Семейный.

- Так еще и вдали от семьи?

Да, конечно. Все офицеры семейные, все вдали от семьи, речь идет именно об этой недопустимой атмосфере. И только здесь мы в полной мере понимаем всю глубину духовной катастрофы, постигшей Россию. Это все было немыслимо до 1917 года. Это было именно в пику господам офицерам: «У нас будет другая армия». Еще я застал, когда наш офицер выращивается из матросской среды. А матросская среда - понятно какая. И офицер должен оттуда вырасти, и он должен быть таким, чтобы эту среду держать в кулаке. То есть не пример давать благородства, справедливости, доброты и внимательности к подчиненному, заботы о нем. Нет, он должен подавить. То есть вот что там было. И там без мата, конечно, никак нельзя.

Для меня эта проблема чрезвычайно болезненная. Мой отец был офицер, но как белая ворона - не матерился; и я пошел по его стопам, не допускал этого. Но это было крайне сложно, это была диковинка, это вообще вызывало удивление и некое благоговение: надо же, как же это так, такого быть не может! Поэтому это колоссальная проблема, но, конечно, не армии и флота, это проблема нашего народа. Потому что сейчас я говорю с педагогами, с воспитателями детских садов - в детских садах эта проблема; должны об этом когда-то сказать наконец.

- Идет из семьи, ребенок же где-то услышал.

Естественно, он слышит, на каком языке говорят, на том и он говорит. И куда мы катимся? Поэтому эта книга написана, и я очень много об этом говорю с командованием, нахожу взаимопонимание, постепенно приходит понимание того, что это, конечно, наследие мрачных времен. И нам надо что-то с этим делать, так дальше жить нельзя.

Действительно, многие говорят, что развал Советского Союза - это трагедия; так наш президент говорил, что это большая трагедия в истории нашего народа. Но какой вывод можно сделать из Ваших слов? Оказывается, нужно начать с себя: не матерись, поступай хорошо - и, возможно, среда вокруг изменится. Это, наверное, простые парадигмы и формулы, но как иногда сложно им следовать…

Это формула Серафима Саровского: спаси себя - и вокруг тебя все изменится. Начни с себя. Не пытайся кого-то воспитать, а сам остаться в стороне.

Оказывается, огромный труд и огромная воля, которые сейчас демонстрирует наша страна, выражаются не только в военных победах, хотя на самом деле иногда очень тревожно читать какие-то сводки, которые доступны нам в СМИ, что происходит в Сирии. И вообще даже на Кавказе до сих пор какие-то есть нестроения и погибают ребята. Но страна наша живет, движется вперед, есть неудачи, есть успехи. И опять же - многое зависит от нас с вами.

Но вот совсем недавно было событие, которое мы сегодня уже затронули, это игра в четвертьфинале нашей сборной. Вам вопрос тоже не случайно, потому что Вы являетесь председателем Патриаршей комиссии по физической культуре и спорту. Помню по армейской жизни, как говорили про выходной день: если праздник, то спортивный, если отдых, то активный. То есть всегда армейская жизнь тоже своего рода спорт. Когда Вас назначили председателем этой комиссии, что Вы вообще подумали? Ведь вроде как с военными связаны.

Решение о комиссии было принято в 2015 году, но Патриарх говорил, что не мог найти человека. «И вот сейчас я понял, что я хочу поручить эту работу Вам. Комиссия по физкультуре и спорту». Я, честно говоря, немного оторопел (может быть, на моем лице это отразилось), что-то я совершенно к этому не был готов. Если бы по здравоохранению и по инвалидности, может быть... Здоровье у меня в последние годы было весьма плачевным, и операций много. Я говорю: «Может быть, я с удовольствием в свою среду попал бы». Он говорит: «Нет, Вы не понимаете, насколько это сейчас важнейший участок работы». И когда мы с ним побеседовали, я понял, собственно, о чем говорить... Это колоссальная схожесть контингента: военнослужащие и спортсмены, люди совершенно особого характера, особого настроя на победу. То есть человек живет с этим настроем.

- А иначе зачем вообще этим заниматься?

В том-то и дело. Но про военных мы понимаем: это их обязанность победить, они для того и идут на военную службу, чтобы стать профессионалом и победителем. А эти люди в мирной жизни идут тем же путем: преодолеть, добиться, достичь. То есть это очень важный пласт нашего народа, и очень достойный пласт. Это колоссальный потенциал, это некие отборные люди - не каждый пойдет, кому это надо; да сиди ты, пей пиво, в компьютере играй; и все прочие радости жизни. А тут надо вот так себя вести, ограничивать, по сути дела быть подвижником.

И я понял, что это очень схожая среда и что как раз мой опыт общения с такими людьми, с духом этих людей мне очень близок. Поэтому разговор у нас может состояться и непременно состоится, и мы найдем взаимопонимание. Ну и для меня, как для флотского офицера, было важно увидеть тут некую параллель еще в одном маленьком эпизоде, очевидную схожесть. Я это не успел сказать Святейшему, но, может быть, сейчас скажу.

Чем занимается флот в мирное время, кроме того, что проводит учения? Он уходит для чего-то в океан. Не только на войну в Сирию (это, понятно, боевая задача), но у нас много кораблей находится в мировом океане (в Индийском), и так было всегда, в Советском Союзе флот пребывал в океане. Придут, отдохнут - и опять боевая служба. Уходят для чего? Разве мы угрожаем, на кого-то наводим пушки? Нет, мы объявляем просто о своем присутствии в океане. Это называлось «демонстрация флага». Так определялся смысл пребывания флота в мировом океане в любой точке - демонстрируем свой флаг, мы есть, мы рядом, имейте в виду.

Для спортсмена демонстрация флага - неужели это не высшая радость? Это то, к чему он стремится: когда он будет стоять на пьедестале - и будет подыматься флаг России под гимн.

- Вот чего лишили нас на последних Олимпийских играх.

Да, именно этого им и надо было нас лишить, потому что это и есть как раз суть - демонстрация флага, своего достоинства. Но ничего, они, видимо, мало видят демонстрацию нашего военного флага, скоро увидят больше, тогда перестанут нам запрещать демонстрировать наш спортивный атрибут награждения.

Уже около месяца существует ваша комиссия. Понятно, что пока, наверное, рано говорить о каких-то продвижениях, потому что очевидно, что решаются всякие насущные вопросы административного характера и все впереди. Но что самое главное Вы видите в этой комиссии? Что нужно сделать в первую очередь для того, как сказал Святейший, огромного поля, где мало что сделано? Что необходимо сделать сейчас?

Работа комиссии сейчас сосредоточена на создании системы взаимодействия, структуры. Вот эти направления, которые комиссия сейчас должна организовать. Что касается моих впечатлений о том, с чем я столкнулся, то есть какое поле уже мне предложено для работы, то, оказывается, вовсе нельзя сказать, что оно нетронутое, чистый лист, непаханое, - нет, совсем не так. Это удивительно, но я обнаружил, что чрезвычайно много есть помощников и подвижников, священников, которые выросли из профессиональной спортивной среды (их, оказывается, очень много, то есть людей с большими именами, там мастера спорта международного класса, победители каких-то выдающихся соревнований и так далее). Как, допустим, у нас военное духовенство пополняется бывшими офицерами - это важно, это самое оптимальное; так же и здесь. Оказывается, здесь то же самое, и есть особая среда людей, которые продолжают жить тем духом. Допустим, офицеры всегда остаются офицерами, так и спортсмен всегда останется спортсменом. И его нынешний духовный компонент накладывается на его профессионализм и дает потрясающий результат.

Потому что, допустим, на сегодняшнем заседании комиссии, когда стали перечислять, где, в каких областях у нас уже созданы очаги работы по физкультуре и спорту, то оказалось, что есть замечательные люди, которые могут работать в комиссии и уже работают. Независимо от того, была ли комиссия, давал ли кто указания, принималось ли решение, что нам надо так действовать. Многие из них признавались, что действовали даже на свой страх и риск.

Потому что мы знаем, что Церковь достаточно неоднозначно, особенно в раннем христианстве (и понятно - почему), относилась к спортивным соревнованиям, и высказывания святых отцов всегда перед глазами. Но мы должны понимать, что одно дело обличать спорт с языческой доминантой, с культом богов, принесением жертв и вообще желание хлеба и зрелищ, когда их требовала взбудораженная толпа, которой нужно было увидеть кровь и убийства гладиаторов, как лучших христиан порвут звери (либо другим образом они будут умерщвлены). Естественно, Церковь прекратила тут же эти все так называемые соревнования, во что выродились в конечном итоге Олимпийские игры.

И поэтому многие священники боязненно даже относились к этому и старались это не рекламировать. Но признавались сейчас, что для них это было просто бальзамом на душу, когда Святейший высказался настолько решительно о том, что эта работа чрезвычайно важна, что это колоссальный пласт нашего народа, это очень перспективно, и мы не можем отдать ее в руки каких-то сомнительных личностей, которые могут приватизировать духовно эту область. Поэтому я обнаружил, что очень много уже существует очагов достойной работы. Это и спортсмены, пришедшие в священство, и священники, которые увлеклись спортом. То есть это две составляющие, и таких немало. Поэтому опереться есть на кого, и поле деятельности очень хорошее, и контакт с министерством есть.

Уже сегодня мы беседовали с замминистра по спорту - полное взаимопонимание. И что важно, с их стороны активнейшая поддержка этого. Они говорят, что потребность в этом колоссальная. Люди несут такие нагрузки, такие чрезвычайные эмоциональные перегрузки, не только физические, но и психологические! И часто ломаются. Ну, проиграл он… А он всю жизнь этому посвятил и не выиграл - и после соревнования готов чуть ли не с собой покончить. То есть духовная реабилитация, молитвенная поддержка перед соревнованиями - это все требуется.

Да, это действительно очень важно. И, наверное, можно понять слезы наших футболистов, когда они и переживали, и, с другой стороны, добились того, о чем они, наверное, никогда не мечтали. Но мы видим, что среди них есть верующие люди, мы видим, что там крестятся. То есть у человека в таких экстремальных ситуациях всегда есть потребность в этом... Вот я даже некоторое исследование провел. Конечно, я не буду называть имена, но есть члены даже российской сборной по футболу - христиане, но не православные, там немного сектантский уклон.

Наверное, об этом и говорил Святейший, что нужно работать, потому что люди иногда просто другого не видели. Кого-то жена привела, кто-то случайно зашел. Известный нам всем Денис Черышев (ему очень много было посвящено программ, и сколько о нем говорилось в социальных сетях!) действительно такой православный парень, очень простой. И как жалко, что он очень загружен в своей карьере, тем более играет он в Испании; не удастся с ним близко пообщаться даже многим из наших коллег. Ваши какие эмоции? Что бы Вы могли подчеркнуть в том успехе нашей сборной по футболу?

Тут есть и серьезное, и, может быть, смешное...

- Но Вы смотрели футбол, владыка?

Мне валидола не хватило бы, я слишком переживал бы об этом. Я смотрел, прерывался, чтобы успокоиться; потом еще раз смотрел, не слишком старался погружаться, потому что это зрелище захватывает...

- Аккуратным надо быть.

Да, потому что ведь недаром это называется словом «болеть». Это действительно так. Недаром справедливо называют: «футбольная лихорадка».

- Есть такое.

То есть мы должны тут тоже это дело контролировать, не надо впадать в беснование. Часто, бывает, видишь: человек уже просто неадекватен. Одно дело скандировать, петь, переживать, сжимать ладони, поддерживать сборную, а другое дело, когда человек уже перестает себя контролировать. И мы часто видим эти эмоции, которые уже не могут нами одобряться. То есть человек едва ли не находится во власти каких-то совсем не тех сил в этот момент. Надо быть очень внимательным. Поэтому я тоже старался не слишком погружаться в это, хотя, конечно, радовался и, безусловно, очень доволен результатами.

А что касается более общих впечатлений об этом, то я рассказал на комиссии сегодня, что когда меня назначили, это было как раз в преддверии начала чемпионата. Я приехал в Североморск, там собрание офицеров. Я зашел, говорю: «Товарищи офицеры, теперь я еще назначен возглавлять комиссию по спорту». И они как-то замолчали все, стали думать, потом кто-то говорит: «Не, вряд ли поможет». То есть у всех мысль одна: поможет это нашей сборной, либо не поможет. И тут 5:0, первая игра. Я опять прихожу, там уже другие мысли, смотрят на меня большими глазами и говорят: «Слушайте, мы не думали, что так сразу поможет». То есть вот восприятие простого человека: понятно, что это восприятие как чего-то магического, каких-то невероятных чар, которые священник должен сделать; раз - и все произойдет. Тем не менее это колоссальное доверие и внимание, с которыми люди отслеживают участие Церкви в таких масштабных соревнованиях.

И замминистра говорил сегодня, что есть колоссальная потребность в этом. То есть это востребовано и необходимо, священник должен быть, он очень нужен; некуда обратиться людям. Что они - друг с другом будут? Они все в таком состоянии, все наэлектризованы, у них игра, они очень нуждаются в каком-то утешении. Естественно, если есть присутствие священника в любой атмосфере, в любом обществе - сразу же там все изменяется. Духовная атмосфера, конечно, изменяется, наступает мир, спокойствие, люди сосредотачиваются, есть время помолиться - и все приходит в норму, отступает весь этот мандраж, человек сосредотачивается.

Поэтому от нашей сборной и от всего, что происходит (я уже сказал по поводу болельщиков), что я еще вижу? Я вижу, что это вообще звенья одной цепи. Это ситуация, меняющаяся у нас в целом в спорте. И в данном случае с этим навсегда, казалось бы, загубленным футболом - мы уже не верили, что вообще когда-либо у нас будут непостыдные результаты. Это все меняется по единому плану. Это называется прощение от Господа. То есть Россия прощается постепенно за свой грех, за иудин грех 1917 года. Прощается.

Я надеюсь, что молитвы наших новомучеников, вся та кровь и те страдания, которые понес российский народ, искупили это во главе с царской семьей, члены которой первыми вошли на Голгофу, а за ними пошел весь российский народ в течение всего страшного XX века. Когда-то уже эта мера Божьего наказания должна исполниться. И я вижу, что она сейчас исполнилась в том, что у нас есть руководители, за которых не стыдно (это касается всех областей), приходят новые люди, которым ты веришь. И видишь, что это человек от Бога. Мы знаем, о ком говорим, это касается и светской власти, и нынешней духовной власти.

Я вижу, что Святейший - человек, который пришел в нужное время в нужное место. И он сделает все необходимое, что сейчас требуется, для того чтобы Россия встала с колен духовных, на которые опустилась, когда ее поработили эти безбожники, среди которых были и мы в свое время. Поэтому это звенья одной цепи. И ситуация с футбольной командой не вырвана из контекста, а это все единый подъем России. Если мы в очередной раз не загубим всё до основания... Вот «затем» уже не будет. Это последний раз. Либо мы вырываемся вперед и у нас есть будущее наших детей и внуков, либо ничего хорошего нам уже не предстоит.

Наша встреча происходит в преддверии Царских дней, тех торжеств, которые пройдут в Екатеринбурге совсем скоро. Знаю, что Вам эти дни очень дороги и что они для Вашей жизни не случайны. Расскажите, пожалуйста, свою историю, связанную с этим, с той эпохой до семнадцатого года.

Так получилось, что моя семья в течение XX века жила под статьей Уголовного Кодекса 58.10, туда попадали все, кто относился к категории «царская прислуга». Мой прадед был управляющим во дворце на Английской набережной, дом 53. Собственно, во флигеле этого дворца родился потом и я с братом. Потом мы переехали на новые квартиры. И самое главное, что осталось от той эпохи, - это, во-первых, икона великого князя, которую наш прадед сберегал. Он спас ее от громивших дворец революционных матросов, которые выкидывали абсолютно все из дворца с верхних этажей и жгли внизу, в нашем дворике. Эта икона хранилась у нас. Сейчас она передана в храм Серафима Саровского в Петербурге и является объектом большого внимания и поклонения. К ней обращаются многие. И приезжают специально на Серафимовское кладбище к этой иконе.

Она была написала в честь чудесного спасения царской семьи в катастрофе 1888 года у деревни Борки, когда 44 человека погибли, а царская семья практически чудесным, неведомым образом оказалась абсолютно целой. Ради этого события была написана эта икона, она была любимой иконой великого князя, и он не взял ее с собой в пермскую ссылку лишь только потому, что она большого размера, в тяжелом серебряном окладе. Это очень достойная икона. Она оставалась во дворце, и мой прадед ее сберег. Она у нас до 1960 года находилась дома, что, конечно, было очень опасным. Но она была за занавесочкой, чтобы никто посторонний ее не видел; мы ее берегли. Прадед погиб в блокаду, мы даже толком не знаем, где он захоронен, как все это происходило, и многого другого печального не знаем. Это одно.

А второе - это воспоминания моих бабушек, которые застали ту эпоху, застали князя. Те самые теплые слова, которые они говорили о нем, о его удивительном сердце, о его заботе, о его великодушии и доброте и какой-то абсолютно искренней отзывчивости к людям. Как они говорили, это очень редко встречалось в те предреволюционные годы. Уже народ становился не тот, все чего-то хотели, где-то кричали, митинговали, все что-то требовали и готовы были все разрушить. И вот среди всего этого они встречались с великим князем (они были тогда девочки-подростки), но эту любовь они передали мне. И я понял для себя, когда пришел в состояние верующего человека, что мой долг написать о князе. Я написал книгу, она так и называется «Икона великого князя», то есть написал всю историю его жизни. Это очень достойный человек, представитель того завершающего периода российской монархии. Вся семья Александра III - это вообще просто золотые люди, то лучшее, что русский народ за тысячелетнюю историю Святой Руси мог подарить. И он подарил. И более того, они все стали мучениками, умерли за этот народ первыми.

Я вернулся недавно из Перми, куда ездил на замечательную встречу с владыкой Мефодием. Мы очень подружились именно на тему почитания великого князя, почитания архиепископа Андроника Пермского, который был замучен практически в один день с великим князем - зарыт в землю живым. И вот это все нас очень объединило, эти торжества, которые там были на столетие. Великий князь был убит первым, потому что он действительно представлял реальную опасность для этой власти, он имел колоссальный авторитет в войсках. Его знаменитая «Дикая дивизия» была признана самым боеспособным подразделением времен Первой мировой войны. Поэтому она стояла у него за спиной. И они его спрашивали: «Князь, чего не зовешь нас? Давай наведем порядок, сколько можно терпеть это?» А он говорил, что не хочет крови, не хочет на престол, заливая вот так Петроград кровью. Но если человек не проливает чужую кровь, значит, приходится пролить свою. Он это в полной мере исполнил.

Поэтому эти торжества для меня были очень важными, я увидел потрясающую степень почитания памяти. И, конечно, понимание вот этого Пермского, Екатеринбургского края как какой-то усыпальницы самых достойных людей: и великой княгини Елизаветы, и князей Константиновичей. Это самые лучшие люди, то, что дала Романовская династия и вообще монархическая российская идея. Этого теперь нет. Кто-то сейчас говорит, что они наследники чего-то… Господь забрал это все, и мы не сможем это все вернуть, напрасно даже и мечтать. То есть народ оказался недостоин, и Господь лишил его этого. Это наш грех. Поэтому мы живем теперь в этом мире, и дай Бог нам прожить эту жизнь по тем заповедям, которые оставили нам замечательные потомки последних монархических правителей России.

Ведущий Сергей Платонов

Записала Елена Кузоро

Правящий архиерей Североморской епархии – епископ Митрофан (Баданин) - в прошлом морской офицер, с 2000 года - священник, настоятель Успенского прихода в селе Варзуга, что на берегу Белого моря.

И Север, и флот епископ Митрофан знает и любит. Потомственный военный моряк. С 1976 года служба на Северном флоте. С 1979 года в должности командира корабля и в дальнейшем командовал кораблями различных классов. В 1997 году демобилизовался по сокращению в звании капитана 2 ранга. В 2000 году принял монашеский постриг. Важнейшим предметом своего архипастырского служения считает работу с военными. Мы встретились с епископом Митрофаном возле Даниловского монастыря, чтобы поговорить о военном духовенстве, планах владыки по управлению епархией и о современном духовном состоянии армии и флота .

Как уничтожался флот

Североморская епархия возникла не как плод сухих административных решений, не из соображений необходимости организационными мерами расширить архиерейскую власть на территории Мурманской области, а, скажу прямо, по очевидному промыслу Божию. Прощаясь со мной после архиерейской хиротонии, сказал, что только сейчас в полной мере приходит осознание важности принятого решения и острой насущности, чрезвычайной значимости тех задач, что стоят перед новой епархией на Арктическом направлении. Только сейчас, глубже вникнув в проблемы и познакомившись с ситуацией на Кольском полуострове и Северном флоте, Святейший Владыка в полной мере осознает, что это было действительно стратегическое решение.

И это воистину так. Наконец-то пришло время, и у руководства страны появились мысли об особом значении Арктики для дальнейшей судьбы России, для сохранения ее статуса мировой державы. Северный флот вновь приобретает свое стратегическое значение, уникальную роль в обороноспособности страны, которая за последние годы во многом утратилась. На моих глазах в 90-е годы по настоятельным рекомендациям наших зарубежных «друзей» возможности нашего главного флота, его стратегический потенциал целенаправленно уничтожались. Я двадцать шесть лет отслужил на Северном флоте и все застал: это и затопление наших уникальных укрытий для стратегических атомных лодок, что были созданы в скалах северных берегов, это и пристальное изучение американскими делегациями наших закрытых секретных баз…

Мы тогда искренне считали, что у нас теперь все будет по-другому, кругом теперь друзья. Мы с американцами ходили друг к другу с дружескими визитами. Я сам, вместе с адмиралом Ф. Н. Громовым, в то время командующим Северным флотом, ходил на Флориду, в Мейпорт… «Мир-дружба-колбаса!» Полная эйфория, страшные времена противостояния закончены, теперь все друг другу братья. Мы в это наивно верили.

Но оказалось, что это большая ложь, иллюзия, которой никогда не осуществиться. В результате мы уничтожили значительный потенциал наших стратегических сил, а взамен получили международный диктат, унижение, полное пренебрежение нашим мнением, нашими интересами. Мы получили распад Югославии, трагедию братской Сербии, агрессивные планы по отторжению от нас родственных нам народов, веками связанных с нами общей историей, культурой, верой: Молдавия, Украина, Грузия, Болгария. Мы увидели, что они нам, вроде как, больше и не друзья.

Победа в войне: вопреки

И пришло отрезвление. Мы опять вернулись к мысли, мудро сформулированной императором Александром III:«У России в этом мире нет друзей, а есть только два верных союзника - ее армия и флот». Может, потому в его правление и не было ни одной войны. Сегодня мы просто обязаны всерьез задуматься, как нам вернуть нашу былую мощь. Не ту, советского образца, Рабоче-крестьянской Красной армии, с «пролетарской ненавистью» и бесконечным поиском внутреннего и внешнего врага, а ту мощь, которой была сильна Россия в течение прошедшего тысячелетия - мощь материальная и духовная.

Российская армия считалась лучшей армией Европы. Мы проиграли крайне мало войн по сравнению с количеством выигранных. Мы помним неизменную роль России в глобальных мировых войнах, когда мы решали задачи спасения человечества, по сути ради продолжения мировой истории, восстановления порядка и справедливости в мировом масштабе. Здесь можно вспомнить , страшное испытание - вторжение «дванадесяти языков».

Помним, конечно, мы и последнюю .

Недавно я выступал с Североморске, на конференции в Доме офицеров, перед руководящим составом воспитателей армии и флота северного направления. Я старался донести важную мысль: наша победа в Великой Отечественной войне при большевистском богоборческом режиме произошла не благодаря ему, а вопреки тому атеистическому воспитанию, что столь агрессивно внедрялось в души людей в те годы.

Основу нашей армии, вступившей в схватку с мощнейшей армией мира, составляло крестьянство, жители наших тогда еще бесчисленных сел и деревень. Так вот, все дело в том, что до активного начала создания колхозов, то есть до 1932 года, в селе реально ничего после революции не изменилось. И тому есть свидетельства. Последние тринадцать с половиной лет я провел в поморских селах на берегу Белого моря. Еще застал и беседовал со многими древними бабушками, моими прихожанками. Так вот они однозначно свидетельствовали, что до начала насильственной коллективизации им было абсолютно все равно, что там, в столицах, происходит, какая теперь власть. «У нас, - говорили они, - как были храмы, так и оставались. Как мы исповедовались, так и исповедовались. Причащались, крестили детей. Что происходило где-то в столицах, мы узнавали из газет. Приезжали к нам какие-то пропагандисты, лекторы, были избраны люди в сельсовет, но радикально ничего не изменилось».

И, действительно, большинство в тех рыбацких селах пострадали после 1932 года. Например, наши вновь прославленные святые Трифонов-Печенгского монастыря - иеромонах Моисей и послушник Феодор. Именно когда началось закрытие храмов, насильственное отторжение от Церкви, активная наступательная позиция колхозных властей, требующих работать в церковные праздники, тогда и началось сопротивление верующего люда. У преподобномученика Моисея конфликт с колхозными властями и «органами» произошел в Пасху 1932 года, когда они сознательно начали призывать народ срочно идти на собрание во время Пасхального Крестного хода.

До этого периода основная масса людей России оставалась воцерковленной, и не была отлучена от Церкви. И следует напомнить, что именно это поколение пошло на войну. Войну выиграли люди, которые либо родились до революции, либо были воспитаны в дореволюционной традиции, которые Бога знали, исповедовались и причащались.

Я беседовал со своим тестем, полковником, который всю войну прошел комбатом. Он однозначно говорил: конечно, никто не шел в бой”за Сталина» или за Политбюро. Перед атакой вспоминали Господа и просили: «Спаси и сохрани!». И надеялись, что как в той песне:«Если смерти, то мгновенной, если раны - небольшой». Такой была суть духовного состояния нашего воина даже во времена безбожия. Понятно, что было и поругание, и богохульство, и атеистическая пропаганда. Но когда вопрос вставал о жизни и смерти, то человек поднимал в душе самые основы своего мировоззрения - а они оставались православными.

Дорога в Варзугу: постриг вместо венчания

Мое прежнее место служения до избрания в архиереи, село Варзуга - это одно из очень красивых, но и бедных рыбацких поселений на Терском берегу Белого моря. Население- четыреста человек (и это считается крупное село). Сейчас меня там сменил иеромонах, там же служит иеродиакон. Семейному священнику в тех местах прокормиться трудно. Уединенные, молитвенные, намоленные прежними поколениями места. Это не советские города Кольского полуострова, построенные в 1930-40-е, а древние поселения, со своими вековыми святынями, деревянными храмами, святыми источниками… Для монашеской скитской жизни - вообще оптимальный вариант.

К монашескому пути меня привело благословение - неожиданное и первоначально сложное даже для восприятия, не то, что для принятия. Вообще-то я приехал в Псково-Печерский монастырь за благословением на венчание. В течение недели старец не давал мне ответа. Это было удивительно и, в общем то, для него нехарактерно. Помню, его келейница удивлялась: «Не знаю, почему батюшка молчит… Странно, не хочет вам давать ответ почему-то».

В течение этой недели я жил и трудился в монастыре. Сейчас я понимаю, что, наверное, отец Иоанн взвешивал свой ответ в сердце и ждал воскресенья, чтобы помолиться за литургией. После литургии он вышел и дал мне ответ - что он благословляет меня на принятие монашества.

Можно представить, каким было мое возвращение в семью. Но, тем не менее, супруга сумела мужественно принять это благословение. Мы остались в очень добрых отношениях. Конечно, предполагалось наше обоюдное согласие на постриг. Но на монашество она не решилась и осталась в миру. Пока не решилась.

Сначала все мои друзья, родные и дети сочли, что у меня, как говорят, «крыша поехала». Но теперь все по-другому, в моем окружении все радикально изменилось. Все мои близкие стали искренне верующими людьми, обрели, казалось, навсегда потерянное счастье в семейной жизни. Господь все дал - и детей, и внуков. Они понимают, что мое решение, принятие воли Божьей, открытой в том благословении старца, привело, по сути, к спасению нашего вымиравшего тогда рода.

Удивительно, но изменилось и мое сугубо атеистическое прежнее окружение - мои друзья-офицеры, вполне сложившиеся уже как личности в советское время и прожившие большую часть жизни, тоже обратились к Богу.

Все, кто соприкасался со мной, оказались под благотворным влиянием той решительной перемены, к которой призвал меня Господь, через благословение, поистине великого старца нашего времени архимандрита Иоанна Крестьянкина.

Замкнутый круг: возвращение в Североморск

Эта история моего пути очень поучительна и открывает тайны той самой синергии (сотрудничества): все вокруг изменится, если воля Божья соединится с волей человека, если человек перестанет творить свою волю, а безоглядно и без сомнений примет Его волю.

Я ведь коренной петербуржец - у меня все предки в Петербурге похоронены. Я, как и многие, предполагал: послужу на Севере и вернусь. Все для этого у меня было готово: и квартира хорошая, и дача. Жизнь была расписана, но только по моей воле.

А оказалось, что я ничего не знаю. Живешь пред Господом, как смешной червячок, с самомнением, с планами на много лет вперед. А Господь смотрит на гордеца и думает - ну что ж, живи по своей воле, набивай шишки, мучайся. Как все делают. Либо спроси Господа, получи ответ, исполни его - и окажешься вдруг как бы в ином измерении, в потоке Божественной благодати, задышишь полной грудью. И смешным окажется, что все твои построения, воздвигнутые на песке - дачи, машины, благополучие - все рассыплется.

Тогда, при постриге в 2000-м году, я, казалось, распрощался с Североморском навсегда, а оказалось - нет. И вот, вновь призван к тому, чтобы продолжить свою полярную одиссею, посвятить свою жизнь трудам на Севере…

Двенадцать лет я находился в Североморске на штабной работе. Мне казалось, я закрыл эту страницу, принял постриг, сменил имя. Тот человек, Алексей Баданин, умер. Я искренне покаялся в прошлой жизни - она была прожита без Бога. А «если Бога нет, то все позволено» - это Достоевский гениально сформулировал. И то, что я не матерился, ещё далеко на значит, что я не грешил - грешил, и как следует, как «положено» настоящему офицеру. Офицер - это же всегда гусар!

От прошлой жизни, и от меня прежнего нужно было решительно оторваться - не просто надеть черные одежды и продолжить жить в той же городской суете, гордясь и кичась своими талантами и способностями, а умереть для прошлой жизни по-настоящему.

Митрополит Мурманский Симон, мой нынешний духовный наставник, мудрейший человек, чьему духовному чутью я полностью доверяю, отправил меня в это дальнее село, в глубинку, в полную уединенность. Там и дороги-то не было сначала, да и сейчас в соседние дальние села вертолетом только добраться можно. Я ужаснулся: «Да что ж это такое! Дальше просто некуда!» - и только потом понял эту мудрость. И начал трудиться.

Шло время, я, как говорится, свил себе гнездышко, что-то опять начал планировать… Действительно, многое удалось, создан, по сути, духовно-исторический центр нашего края, куда теперь стремятся паломники со всей Мурманской области. Слово Варзуга - это теперь брэнд! На четыреста человек населения у нас пять старинных храмов практически уже восстановлены, и в них семь престолов!

И вдруг, вновь нежданно-негаданно, Господь забирает меня с насиженных мест, призывает на архиерейское служение и велит: «Вернись обратно в Североморск, исправь то, что ты делал там нехорошо, и что иные, подобные тебе, продолжают делать нехорошо. Ты это все знаешь, это твои родные по духу и крови друзья-офицеры. И бывших офицеров не бывает. Вот тебе новая нива духовная».

И вот я все оставил - и моих прихожан-поморов, и храмы, и духовно-просветительский центр нашего края. Слава Богу, отдал в надежные руки, надеюсь, не загубят. Тем более, я отстоял и Варзугу, да и весь Терский берег Белого моря - они тоже перешли в мою Североморскую епархию.

Возвели меня в новый статус архиерейский, и вернулся я в Североморск. Стали мы с командованием флота и с администрацией города искать помещения для епархиальных структур: управление, бухгалтерия, канцелярия, склады, резиденция. Ничего ведь нет, все надо создавать. Даже храм флотский св. Андрея Первозванного еще не достроен - хорошо хоть купола поставили.

Поехали мы по городу. Мне стали предлагать свободные здания - сюда привели, сюда, а потом показывают еще один вариант, говорят, самый лучший. И вижу я перед собой здание моего управления, где в 90-е годы я провел последние двенадцать лет моей офицерской службы.

Так вот, круг замкнулся. Божий промысл мне прямо «в лоб», без вариантов показывает: «Я веду тебя, только ты принимай, иди, терпи и служи достойно».

«Просто патриотизм» - это абстракция

Степан Пименов с риском для жизни спас и в дальнейшем под угрозой ареста своего и своей семьи сохранял Казанскую икону Божией Матери - молельный образ семьи Александра III. Икона эта была написана в память об их чудесном спасении в 1888 году, когда произошло крушение императорского поезда в селе Борки Харьковской губернии. Потом она стала молельным образом Михаила Александровича Романова, любимого младшего сына Александра III, знаменитого командира Дикой дивизии в Первую мировую войну.

Коммунисты убили его в 1918 году в Перми первым из Царской семьи, потому что он явно представлял угрозу - он обладал авторитетом во всех слоях общества, а особенно в армии, и мог стать реальным императором.

Михаил Александрович вместе со своим верным секретарем Николаем Джонсоном, англичанином по рождению, православным по вере, были прославлены в Русской Зарубежной Церкви.

У нас - пока нет. Комиссия по канонизации, как рассказал мне игумен Дамаскин (Орловский), запрашивала в Зарубежной Церкви материалы, чтобы мы могли согласовать святцы, но никаких документов, обосновавших решение о прославлении, нам не предоставили. Может, никаких исследований и не было - просто было принято решение прославить всю Царскую семью и их слуг как мучеников.

А у нас подход иной, мы должны тщательно изучать документы. До последнего времени мы имели такую возможность, но сейчас, как известно, архивы закрыты на сто лет. Так что возобновить работу по прославлению мучеников в полной мере сейчас трудно. Но я надеюсь, что моя книга «Икона Великого князя» будет востребована, когда Комиссия вернется к этому вопросу.

Когда грех невозможен

Моя книга была написана в какой-то мере именно для того, чтобы показать духовный облик Михаила Александровича как одного из лучших представителей той, увы, исчезнувшей России. Во время работы я для себя открыл совершенно иной духовный мир: мир людей, для которых допустить грех было просто невозможно, потому что это - грех. И даже если политически, идеологически, сиюминутно государственные интересы требуют пойти на какой-нибудь, что теперь называется, «компромисс», для тех людей это было исключено.

Современное наше общество потому и не понимает, не может понять императора-страстотерпца: «Он был слабый, недалекий, пьяница», - и что еще только не выдумывают. Но дело в том, что он жил по Заповедям Божьим и понимал: если нечто является грехом, то этого делать нельзя, даже если этого требует ситуация, подталкивают Дума, министры, советники и прочие. И лучше умереть, чем совершить грех.

А в наше время такие рассуждения звучат просто наивно. Люди толком-то и не знают, что такое грех, что он означает. До недавнего времени в словарном запасе Word не было слова «греховность», оно только в последней редакции появилось - уже большое дело.

Мой прадед Степан Никитич Пименов как раз относился к теперь исчезнувшему народу того времени. Я стараюсь равняться на него. Наша семья входила в категорию «царская прислуга» и, храня царскую икону, все мы жили под статьей 58–10 УК РСФСР (антисоветская пропаганда). Ведь и я родился во флигеле дворца Великого князя. Наша семья осталась жить там, где Степан Никитич жил, как управляющий. В 1917 году он был арестован, две недели его никто не видел, потом он вернулся с Лубянки совершенно больной.

Но видимо Божья Матерь уберегла его - хранителя Своей иконы. Даже в блокаду, когда все эвакуировались, он не уехал, остался при ней. Да и вся наша семья чудом избежала репрессий.

В блокаду прадед пропал. Мы так и не знаем, как он погиб. Вернувшись, семья обнаружила, что квартира ограблена, но образ Божьей Матери на месте. В дальнейшем мы передали его в храм.

Бабушки говорили, что самым страшным ругательным словом для него было «чумичка» (поварешка). Если он кого-то обозвал чумичкой, то это значит, он пребывает в страшном гневе, дальше некуда. В моей семье матерная ругань была исключена. Это было абсолютное табу, я этих слов и не знал - услышал только в старших классах школы, когда сверстники начали выражаться (в младших классах, а также при девушках, в отличие от нынешних времен, никогда не матерились).

У однокурсников в училище и во флоте мат считался лихостью, показателем рабоче-крестьянского происхождения - мы не какая-то там «белая кость, голубая кровь». И многие ребята даже из нормальных семей, где сквернословие считалось неприличным, войдя во флотскую среду, переступали через себя и начинали оперировать этим лексиконом.

Я этого не допускал, даже будучи командиром корабля. Конечно же, мне часто было необходимо воспитывать подчиненных, вразумлять их. Казалось, без этих слов - невозможно. Но мне удавалось. Подчиненные до сих пор об этом вспоминают и относятся ко мне с большим пиететом. Они меня постоянно разыскивают, пытаются со мной встретиться. Шлют фотографии с тех времен, вспоминают совместную службу, благодарят.

Мое отношение к мату все знали и считали в определенном смысле чудачеством - мол, офицер «не от мира сего». Когда хотели рассказать, что какая-то ситуация была крайне напряженной (шторм, тяжелая швартовка, угроза кораблю), то у нас на дивизионе кораблей говорили: «Там такое творилось, что Баданин матерился!». На самом деле, я не матерился и тогда, но вот такая поговорка у нас была.

Как я этого греха избежал? Не знаю. Может быть, Господь меня готовил в архиереи, а архиерей не должен так скверниться - все-таки теми же устами слово Божье нести потом.

Североморская епархия: в поисках людей с горящими глазами

В моей епархии не хватает людей, кадры - основной вопрос. Те священники, которые есть - очень хорошие. Есть очаги приходской жизни. Но лоза растет, а отростков пока нет.

Каждый приход должен стать многоклирным, потому что запросы на священство колоссальные! Сейчас мы с военными составляли сводную таблицу, и получается, что, по сути дела, священник должен быть не только на каждом соединении, но и на каждом крейсере, на каждом корабле первого ранга, на каждой атомной подводной лодке. А мы не можем обеспечить флот священниками даже на уровне соединений.

Но я верю: если Господу наше дело угодно (а оно очевидно угодно), то все получится. Надо только общаться с людьми и внимательно смотреть, кого Он посылает мне в помощники. Епархии умножаются не просто для удобства в управлении - я верю, что Господь прощает Россию за весь грех XX века, и в умы наших правителей возвращается понимание великих ее задач и особой роли в мире. А без Церкви этого не реализовать.

Поэтому сейчас первое мое дело - это поездки по приходам, по частям, кораблям, встречи с офицерами. Беседую, смотрю в глаза. Если я вижу, что среди присутствующих есть человек, у которого глаза горят и который отзывается на мои слова - значит, этот человек от Господа, он не должен быть отпущен «в свободное плавание» и забыт.

Мы говорили с Командующим флотом о том, чтобы взращивать священников среди военных. Надо поговорить с ветеранами, с теми, кто уже демобилизовался. На Севере человек в сорок пять лет уже может выйти на пенсию - и не старый, и зрелый. Если его сердце отозвалось на зов Господа, его надо направлять на учебу в семинарию, стажировать.

В прошлом на кораблях служили иеромонахи. Если посмотреть Синодики погибших во время Японской и Первой мировой войн, то рядом с названиями кораблей пишутся имена монашеские. Дальние походы, долгие отрывы от семьи… Для белого священника это проблема.

А на военно-морских базах, в гарнизонах белому священнику вполне можно трудиться. Священник с офицерами общается, матушка - с их женами работает. Прихожанки-то кто? В основном жены, конечно же. Может быть, матушке-то с ними и сподручнее будет побеседовать, и если еще и свечница в свечной лавке знает, что сказать зашедшему в храм человеку, то «чудесный улов» непременно будет.

Кто как молится, так тому и подают

Епархия у меня небогатая. Принцип деления прежней епархии вполне понятен. Мурманской остались многонаселенные промышленные центры с градообразующими предприятиями: Мурманск, Кировск, Апатиты, Мончегорск, Оленегорск. Нашей Североморской досталось побережье с маленькими гарнизонами и вымирающими рыбацкими деревеньками. У нас просто разные сферы деятельности. Моя епархия больше (две тысячи километров побережья), а по населению в четыре с половиной раза беднее. Как выживать?..

Был такой мудрый человек, питерский священник Василий Ермаков. Я любил с ним послужить, а он меня любил и духовно наставлял, и я с благодарностью вспоминаю его советы. У него была поговорка: «кто как молится, так тому и подают». Всякий раз, когда, обвешанный пакетами с подарками, заходил он в алтарь, то с хитринкой произносил эту фразу. И все соглашались.

Все зависит от напряженности нашей службы. Сегодня военнослужащие на Севере - достаточно обеспеченные люди. Президент повысил зарплаты и офицерам, и контрактникам, а подводные лодки вообще все перешли на контрактную службу. Это не прежние матросы, у которых получка - три рубля (у нас была такая зарплата в училище - три рубля шестьдесят копеек - и до свиданья, как раз на сигареты хватало).

Пожалуйста, оформите ежемесячное пожертвование – 100, 200, 300 рублей. Любая сумма очень нужна и важна нам.

Ваш вклад поможет укреплять традиционные ценности, ясно и системно рассказывать о проблемах и решениях, изменять общественное мнение, сохранять людские судьбы и жизни.

За час, отведенный на данное мероприятие, в редакцию дозвонились 8 читателей, предварительно свои вопросы епископу Митрофану прислали еще 14 человек.

Людмила Сергеевна, 70 лет, пенсионерка: «Я как узнала, что Вы будете гостем «прямой линии», очень обрадовалась, может, Вы мне поможете. Когда я училась, нам не преподавали ничего религиозного, наоборот, мы изучали научный атеизм. В последние годы всю информацию о православии я черпала из телепередач канала «Союз». С начала января 2017 года вместо него стали транслировать «Спас». Но это совсем не то. Нельзя ли вернуть телеканал «Союз» на экраны Мурманской области?»

- Людмила Сергеевна, все зависит от финансирования, кто будет оплачивать трансляцию? Телеканал «Союз» все время был в эфире благодаря средствам Екатеринбургской епархии. Но на дальнейшее финансирование эфира у них не хватает денег. Телеканал «Спас» имеет другие, более мощные источники финансирования и может себе позволить трансляцию на всю Россию. Если Вы интересуетесь историей, развитием православия, то у нас в духовно-просветительском центре на ул.Саши Ковалева, 3, начался . Те, кто желает возрастать в своем духе и истине, добро пожаловать.

Дмитрий: «Есть ли библиотека в духовно-просветительском центре? Если есть, то можно ли ознакомиться с публикациями православной газеты Севера России «Вера-Эском»?»

- Наш духовно-просветительский центр только-только открылся, мы провели два крупных мероприятия - IX Феодоритовские чтения и Рождественский фестиваль детского творчества. Библиотеку пока не сформировали, только встаем на ноги, но непременно она у нас будет - и такие пытливые читатели, как Вы, Димитрий, у нас найдут все, что требуется. Надеемся, что и подписка на православные издания нам тоже будет по силам.

Ангелина Петровна: «В церковной лавке я приобрела сборник молитв, обращенных к Святой Богородице, но они написаны на церковно-славянском языке. Нельзя ли написать их на русском языке, понятном современному человеку?»

- Эти молитвы были созданы давно, и Церковь не отступает от своих традиций. Она потому и называется православной, что по-английски звучит как orthodox - «ортодоксальная», то есть Церковь, стремящаяся сохранить неповрежденным то учение, что досталось нам от отцов-основателей. Идти по пути исправления молитв, перевода их на современный язык мы не можем. Церковь считает, что необходимо молиться на сакральном церковно-славянском языке. Это язык, на котором говорили Святые Отцы, основатели Русской православной церкви, поэтому мы бережем его как сокровище. Это как церковная музыка, ладан, как иконы, которые мы не пишем в виде религиозных картин, а придерживаемся канонов стиля древнего (греческого), как Андрей Рублев писал. Конечно, свои сокровенные личные чаяния к Богу вы будете произносить на близком вам современном языке, но те молитвы, которые утверждены от древности, мы произносим в первозданном виде.

Юлия: «Добрый день, приятно Вас слышать, но у меня, скорее, претензия, а не вопрос. Вот Кафедральный морской собор в городском парке, рядом с ним пешеходная зона, где гуляют мамы с колясками, я сама не исключение, но священнослужители ездят там на автомобилях. Почему так происходит, ведь стоянка машин недалеко - и от нее до храма метров 50-70? Как решить вопрос с проездом автомобилей по пешеходным дорожкам парка?»

- Решением Комиссии по обеспечению безопасности дорожного движения ЗАТО г.Североморск разрешено по служебной надобности пользоваться этой дорожкой как проезжей. Она была приведена в порядок к приезду Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла. Дорожка не для всех проезжая - большинство священников к храму проходят пешком. А вот если необходимо подвезти облачение или если в соборе совершается архиерейское богослужение, то проезжаем на машинах, но это происходит нечасто.

Петр Дмитриевич: «Здравствуйте, владыка. Возле магазинов, на пешеходных дорожках можно увидеть монетки достоинством в одну, пять, десять, пятьдесят копеек, которые не поднимают из-за их низкой торговой значимости, а порой и втаптывают в неведении в грязь. Но на этих дензнаках изображен один из наиболее почитаемых в России святых - Георгий Победоносец, покровитель правителей государства и военной мощи нашей страны. Как Вы считаете, нельзя ли прекратить выпуск этих монет? Может, Североморской епархии выйти с таким предложением в соответствующие организации?»

- Я понимаю Вашу тревогу и вполне с ней солидарен. Мы подумаем, как Ваше предложение донести наверх.

Евгения: «Добрый день, 19 января, в праздник Крещения, мы пришли в Свято-Андреевский морской кафедральный собор за святой водой, но нам сказали, что она закончилась. Как это может быть, что в такой большой праздник в храме нет святой воды?»

- Это, безусловно, большой недочет, мы уже на вид поставили тем, от кого это зависит. Наш храм только входит в силу, в планах изготовление скважин для артезианской воды - и тогда ее хватит для всех. Но пока мы на своих руках носили воду в храм, сколько смогли - принесли, но, как оказалось, мало. Простите нас, что так получилось.

Ирина: «Здравствуйте, спасибо от всех мамочек Североморска за чистые дорожки и детскую площадку возле храма на ул.Советской. Еще хотела бы узнать, не планируется ли на сайте епархии, который очень популярен, открытие виртуальной приемной? Не всегда есть возможность пойти в церковь с маленьким ребенком, а вопросов накопилось немало. Один из них - можно ли быть крестным родителем нескольким детям?»

- Действительно, мамы с детьми и беременные женщины любят посещать эту площадку перед храмом. Здесь хорошая традиция по благоустройству, уютно, опрятно, и это привлекает. Каждую субботу настоятель храма отец Сергий приглашает беременных на молитву об успешных родах. Ваше предложение насчет виртуальной приемной очень своевременно, сегодня на «прямой линии» мы понимаем, что востребованность в ответах на духовную тему у людей высока. Руководитель информационного отдела епархии отец Павел этим делом озаботится. Что касается вашего вопроса, то можно быть крестным родителем для нескольких детей, но надо понимать всю степень ответственности. Наше время более-менее спокойное по сравнению с дореволюционным, когда были и голод, и болезни, и войны. И каждый, кто становился крестным, понимал, что если что-то случится с родными ребенка, крестный возьмет его к себе в семью. Поэтому надо брать ношу по силам. Когда будет подведен итог вашей жизни, вы должны будете ответить перед Господом, как потрудились над воспитанием своего крестника. Занимались ли с ним, любили ли, приводили ли к вере, хлопотали ли, чтобы он ходил в храм к Причастию, молились ли о нем. Я своих крестных родителей вспоминаю в молитвах после моих непосредственных родителей. Хотя они давно почили, я их помню, очень им благодарен.

Екатерина: «Здравствуйте, какой бы совет Вы как духовник дали человеку, который периодически испытывает чувство ревности, мучается от этого?»

- Екатерина, мы знаем, что каждому человеку посылаются какие-либо испытания. Нет человека, который пройдет по этой жизни и ни от чего не пострадает, не помучается. Это невозможно. Каждый несет какую-то духовную нагрузку. Это могут быть разные человеческие страсти, к сожалению, многие страдают пьянством, блудной страстью, чревоугодием, страстью к матерным словам. Надо понимать, что ревность - это духовная проблема, которую необходимо разрешить с Божьей помощью. В Церкви существует испытанный в течение двух тысячелетий механизм - Таинство исповеди. Свои проблемы необходимо принести в церковь и подойти к священнику на Таинство исповеди и в этом покаяться. Как только произойдет акт покаяния, вам будет оказана от Господа помощь, и сердце ваше утешится, так как, видимо, своими силами Вы не справляетесь. Вспоминаю свою первую исповедь, мне тогда было 40 лет, и один духовник мне сказал, что необходимо подготовиться к исповеди за всю жизнь от 7 лет. Это была чрезвычайно сложная задача. Наша память очень услужлива, она старается забыть то, что ты хочешь забыть, как будто этого не было, но это же было, и оно продолжает жить и продолжает нас разрушать, это называется грехом. Необходимо хорошо подготовиться к исповеди, крепко подумать, повспоминать и решиться на нее. Священник принимает исповедующихся каждый день, но в основном в воскресный день за богослужением и блюдет тайну исповеди под страхом смерти. Кто-то приходит каждую неделю, а кто-то решается в первый раз прийти. Господь вас обязательно поддержит.

Ирина Петровна: «Где больше духовности? Говорят, что хорошая намоленная церковь - это та, которая стоит уже 100 лет, а наши «новострои» такие же? И еще: почему при входе в церковь продают иконы, крестики, свечи? Вот в Коле, например, стоит отдельный домик для продажи, а в саму церковь заходишь именно помолиться. Почему в Североморске не так?»

- Есть такое понимание, и оно имеет основание. Когда я служил в Варзуге, в Успенской церкви 1674 года постройки, то действительно ощущал намоленность этого места. Заходишь, и там хочется остаться, духовный опыт поколений чувствуется в стенах, бревнах, иконах. Но при этом не стоит этот принцип возводить во что-то важное. Каждый храм, новый ли, старый ли, приносит одинаковую пользу тем, кто в него приходит. Наша цель в храме - спасение души, оно происходит путем участия в семи церковных Таинствах, и они одинаковые, что в старом, что в новом храме. Таинства дают одинаковую пользу и совершаются полноценно в любом храме. И молиться можно где угодно, молитва с нами всегда, нет ограничения и понятия, что где-то нельзя молиться. Но нужно понимать, для чего существует храм. В храме через Таинство происходят удивительные чудеса. Самые главные, основные Таинства для нас - это Таинство Исповеди и Таинство Причастия, в которых мы не только духовно и умосозерцательно, а физически соединяемся с Богом - какое чудо. Конечно и другие Таинства - Крещение, Венчание и так далее - все они действенны в полной мере в любом храме.

Отвечу и на второй вопрос. Домик при входе в Кольскую церковь появился недавно, до этого все продавалось внутри церкви. На мой взгляд, свечи церковные должны приобретаться в храме, там, где они будут поставлены. Что касается всего остального - церковных и книжных лавок - конечно, хорошо бы иметь отдельные домики, но все упирается в деньги. Мы живем тем, что нам жертвуют на храм, и пока не можем себе позволить построить отдельно стоящую церковную лавку. Думаю, что прихожанам не мешает лавка, расположенная в притворе храма. В нашем Духовно-просветительском центре (ул.Саши Ковалева, 3) предполагается создать православный салон, где можно будет приобрести что-то потребное для души. Но пока это в стадии становления.

Евгений П.: «Какие функции выполняют священники при воинских частях и на кораблях? Нужно ли профобразование для того, чтобы стать священником?»

- Да, конечно, нужно профобразование двух направлений: само духовное образование и по специальности. Было время, когда церковь только-только начинала развиваться и потребность в священниках была громадная. Это наследие нашего революционного прошлого - не допускать до служения священников с высшим образованием. Отделы по взаимодействию с церквями при политуправлениях имели четкую установку: священников с высшим образованием быть не может. И высокообразованный протоиерей Александр Мень, которого проморгали чекисты, был настоящим ЧП для советской власти. Теперь мы рукополагаем в священники только при наличии духовного образования, это сформулировано в документах последнего Собора. А те, кто были рукоположены ранее, обучаются заочно. Через каждые 7 лет священники проходят курсы повышения квалификации. Что касается образования по специальности - ведь священник является помощником командира по работе с верующими военнослужащими - желательно, чтобы он имел опыт военной службы, это прописано в документах по формированию института военного духовенства. Тем, кто отслужил полноценно в армии или на флоте, проще вписаться в воинский коллектив. Но и те, кто не имел другого опыта, кроме опыта срочной службы, регулярно проходят курсы, которые проводятся для военного духовенства. То есть военный священник в обязательном порядке проходит обучение и духовное, и профессиональное военное. А для архиереев необходимо высшее духовное образование - академия. Епископ должен быть значительным богословом. Также желательна духовная степень, допустим, я - кандидат богословия по истории Русской церкви.

Марина Маслюченко: «Вы епископ Североморский и Умбский. Если посмотреть на карту, то Североморск - это север Кольского полуострова, а Умба - юг. Значит ли это, что Вы являетесь епископом всего Кольского полуострова? Или эти населенные пункты взяты по какому-то другому признаку?»

- Раньше была одна Мурманская епархия, теперь область разделена на две полноценные самостоятельные епархии. Мурманская епархия - это сухопутный центр и промышленные районы региона, все же побережье со всеми базами и труднодоступными районами отдано Североморской епархии. Наша епархия - епархия Северных морей, побережья Баренцева и Белого морей.

Алина Кириллова: «В Североморске недавно открылись Духовно-просветительский центр, Центр гуманитарной помощи - то есть организации, куда могут приходить не только глубоко верующие. Это обычная практика для церкви, или вы в этом плане новаторы? Справляетесь ли с дополнительной нагрузкой?»

- По инициативе Святейшего Патриарха была принята программа, утвержденная Президентом РФ, финансово способствующая созданию центров в новых удаленных епархиях, не имеющих материальных сил для самостоятельного создания таких центров. Мы участвовали в программе и на государственные деньги построили Североморский духовно-просветительский центр. Проект замкнут на Федеральное агентство по делам национальностей, и для них было очень важно убедиться, есть ли положительный результат этой программы. Надо понимать, что ни правящий архиерей, ни его священники не строители, они далеки от строительных работ. И тем не менее, мы доказали, что можно создать в отдаленном гарнизоне целый духовно-просветительский центр, и наш опыт показан как образцовый.

Александр Петренко: «Почему у здоровых родителей рождаются дети-инвалиды или становятся таковыми в раннем возрасте?»

- Это вопрос очень серьезный, духовный. Всегда у Господа в таких ситуациях есть более глубокий смысл, чем мы видим на поверхности. Прозвучит странно для мирского уха, но Церковь воспринимает это как некий призыв от Господа, призвание родителей к какому-то служению, исцеление родительской души от чего-то нехорошего. Психологи, с которыми я много работал по приемным детям, по детям-инвалидам в Варзуге, где много многодетных семей, готовых принять к себе детей, в том числе и инвалидов, детей с болезнью Дауна, рассказывали мне, насколько удивительная атмосфера складывается в семье, где родители объединены заботой о таком ребенке: в ней происходит открытие новых важных жизненных ценностей.

В течение многих лет езжу в Милан на конференции, там удивительные православные приходы. По статистике в Италии живет около двух миллионов выходцев из наших бывших республик, большинство этих людей трудятся по уходу за стариками и больными. Я беседовал с ними, они рассказывают о том, как изменились. Тяжелый физически и морально труд просветлил их души. Как они полюбили этих стариков - все молитвы о них и при их жизни, и после. Они в себе раскрыли такую любовь, которую никогда бы не почувствовали в обычной жизненной обстановке. Так Господь приводит к вере. Это к разговору о том, для чего дается ребенок-инвалид.

Ирина П.: «Здравствуйте, когда еще строился храм в городском парке, то шли разговоры о возрождении детской площадки, расположенной рядом. Храм построили, как сейчас обстоят дела с детской площадкой?»

- Построенный храм непременно изменяет вокруг себя инфраструктуру, ландшафт, саму атмосферу. Храм не просто сам по себе стоит, и вокруг него может твориться что угодно. Вокруг него создается особая зона благочестия, там звучит колокольный звон, там сияют купола, там по-другому растут деревья, все цветет. Чем дольше храм работает, тем здоровее становится все вокруг, потому что там благодать Божия. Именно поэтому мы выступили с инициативой взять под свой контроль детскую площадку. Вы посмотрите, насколько гармонично сейчас живет храм святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии на ул.Советской. Там всегда чисто, много детей и матерей, в том числе и беременных женщин. Пока у нас нет средств облагородить детскую площадку возле Свято-Андреевского морского кафедрального собора, сам храм пока еще недостроен, нет ограды. Но мы будем стремиться к этому, надеемся, что городские власти нам в этом окажут помощь.

Мария Ч.: «Планируется ли ввести курс религиозного образования среди школьников? Насколько это оправдано? Как это повысит их нравственность? Стоит ли крестить ребенка, который еще не осознает происходящего, а вероисповедание за него определяют родители?»

- Отвечу на первый ваш вопрос. Вводить курс «Основы православной культуры» (ОПК) не только планируется, но к этому настойчиво призывается руководство городов и сел. В первую очередь это зависит от родителей. Каждую весну проходят родительские собрания и решается вопрос о курсе ОПК, это касается только 4-х классов. Почему речь идет только о курсе на один год в течение 11-летнего обучения? Президент РФ при награждении Патриарха на его 70-летии отметил, что религиозное, духовное образование, наши традиционные ценности христианской цивилизации должны преподаваться от дошкольного до высшего образования. Поэтому, когда мы не можем добиться преподавания этого курса для 4-го класса, это наша беда. К нам обращаются с вопросами «а что скажут мусульмане? А что скажут буддисты?» - какие-то смешные слова, которые стыдно слышать.

Второй ваш вопрос - про крещение - сам по себе лукавый. Родители несут полную ответственность за благополучие ребенка и за его принятие веры. Отбросьте эти либеральные западные ценности «может потом он сам решит». С какой такой стати?! Вы родили этого ребенка и несете полную ответственность. Кто знает, что с ним может случиться. Вдруг он умрет не крещеным? На ком будет грех, вы как о нем будете молиться? Никто о нем не будет заботиться в Царствии Небесном, у него нет небесного покровителя, у него нет Ангела хранителя, у него родители очень умные, они решили, что ребенок сам потом определится, надо ему или нет креститься. Это беда, это провокация. Я покрестил достаточное количество младенцев и свидетельствую о том, что ребенок до крещения и после - это два разных человека. И это замечают все. Это в глазах. Некрещеный ребенок - никто, он смотрит в никуда, а после Таинства Крещения вдруг он глядит тебе в глаза - это появился христианин, он видит тебя и все вокруг. Его Господь уже принял в свои руки и говорит: «Это Мой христианин, Я несу за него ответственность». Кто за ребенка будет нести ответственность, если вы его не покрестите? Я смотрел метрики своей родни в Вологодской епархии конца XIX начала XX века. 27 мая родился, 28 мая крещен. Пуповину отрезали - и в купель. «Как зовут, батюшка?» Батюшка посмотрит в святцы - «Алексей». Все, вопрос закрыт. А сейчас - «он подумает, он созреет…»

Елена Петрова: «Зашла в храм святых мучениц на ул.Советской, купила свечку, поставила за здравие дочери своей Екатерины. Смотрю, следом идет работница церкви и гасит свечи. Не успела я на несколько шагов отойти, как она мою свечу загасила. Вернулась, спрашиваю, почему она это сделала, отвечает: «А мы всегда так делаем, если свеча коптит». Не стала спорить, ушла с осадком на душе. А теперь вот думаю, может, так положено по церковным правилам? Разъясните, пожалуйста».

- Неправильно, свеча должна гореть. Конечно, не до самого конца, чтобы потом не выковыривать из подсвечника огарки. А то, что случилось - это ревность не по разуму, забота не о том - о потолке, о покраске. Мы настоятелю об этой проблеме сообщим, чтобы он ее устранил.

Виктор Г.: «Почему крещение младенца в церкви платное? Ведь в христианском собрании строго запрещалось брать плату за духовные дары. Спросил у батюшки в новом храме, он сказал, что это добровольное пожертвование. Но ведь добровольное пожертвование не может иметь фиксированную цену».

- Крещение не платное, это действительно пожертвование, и если у кого-то нет возможности пожертвовать, то и не надо. Не должно быть ценников на любые Таинства. Некоторые прихожане спрашивают: «Мы не знаем, сколько жертвовать, ну скажите приблизительно». Тогда им говорят: «Опустите сколько можете», - и называют приблизительную цену. И тут же находятся те, кто возмущен фиксированной ценой. Как показывает практика, люди не дадут три копейки, они понимают, а зачастую жертвуют и больше, чем если поставить цену. Есть поговорка у мудрых духовных людей: «Господь всегда даст больше, ты не решай за Господа, Он сам вразумит человека, сколько дать».

Записала Наталья СТОЛЯРОВА. Фото Елены ЗАХАРОВОЙ.

На фото: Епископ Североморский и Умбский Митрофан и руководитель информационного отдела Североморской епархии иерей Павел Чидемян впервые стали гостями редакции «СВ».